Интервью на Подольском радио с Козловским Ю.В.

 

Диктор. В эфире передача «Цель творчества – самоотдача» и ее ведущий писатель и журналист Юрий Козловский. Сегодня у него в гостях автор вышедшей недавно в издательстве «Глобус» книги «Знаки перемен» Татьяна Трубникова.

К.Ю.В.У нашей передачи давняя традиция. Гость студии рассказывает радиослушателям о себе. Откуда родом, где учился, ну, а в нашем конкретном случае говорит о первых своих успехах или неудачах на выбранном литературном поприще.

Т.Т.Здравствуйте, друзья. Родилась я в Москве, но считаю себя подольчанкой, потому что с года своей жизни живу здесь. Училась я в 25 школе, заканчивала академию прикладной биотехнологии, экономический факультет. Это первый мой ВУЗ. Почему такую профессию выбрала? Отвечу честно: очень хотелось встать на ноги и зарабатывать деньги. Но призвание все равно тянет к себе. Как сказал известный кинорежиссер Петр Тодоровский, «25 лет – возраст принятия решения». Именно в 25 лет я поступила в режиссерско-сценарную мастерскую Михаила Иосифовича Туманишвили и Алексея Николаевича Леонтьева, которого я и считаю своим Мастером и Учителем с большой буквы.

К.Ю.В.Первые-то успехи на литературном поприще, я о них спрашивал, какие?

Т.Т.Успехи – конечно, связанны с «Подольским альманахом» и непосредственно с Агафоновым Алексеем Андреевичем, который очень мне помог в моем творчестве. Была еще работа в соавторстве над сериалом «Любовь слепа» по романам Екатерины Вильмонт. Было 8 серий, показанных по РТР и по другим каналам.

  Алексей Андреевич меня заметил на конкурсе «Подольское творчество» в начале 2007 года, где мне дали первую премию за повесть «Шахид» и рассказ «Леденцы».

К.Ю.В.Ну, с Алексеем Андреевичем все понятно. Лучше, конечно, говорить о своих успехах, чем об успехах Агафонова… Ну, я думаю, это ваше дело. Меня вот что интересует, да, я думаю, и наших радиослушателей. Ваша книга называется «Знаки перемен». Какой смысл вы вкладываете в это название?

Т.Т.Китайцы говорят: в жизни нет ничего более постоянного, чем перемены. Наша жизнь вообще полна перемен. И здесь, в моей книге, множество работ моих, которые это, в общем-то, доказывают. «Чужой Дом», основанный на жизни Бахрушиных и Ивановского… Но все-таки я не могу назвать их Бахрушиными, так как я много придумала, и это не публицистика, а художественная проза.

К.Ю.В. Насколько я понимаю, «Знаки перемен» говорят о том, насколько переменчива наша жизнь, да?

Т.Т.Да, да.

К.Ю.В. Вот что меня интересует. Поподробнее если поговорить о вашей книге «Знаки перемен». Для меня, как для читателя, не все в ней бесспорно. В этом, на мой взгляд, ее главное достоинство. «Глаголом жечь сердца людей» дано не каждому. А если книга задевает, не оставляет равнодушным, вызывает споры, ну, значит, она удалась. С чем я вас и поздравляю.

Т.Т.Спасибо.

К.Ю.В.Вначале о том, что понравилось. Прежде всего, новелла «Шкафчик Паустовского». Я, как и вы, не устаю восхищаться творчеством удивительного «доктора Пауста», и полностью разделяю невеселые ваши мысли по поводу осени нашей культуры. И, поскольку, полагаю, что немногие наши радиослушатели имели возможность познакомиться с вашей книгой, все-таки попрошу вас прочитать хотя бы отрывок небольшой из новеллы «Шкафчик Паустовского». Сейчас мы возьмем вашу книгу, я на этой страничке вам открою. Прошу этот отрывочек прочитать. Прошу.

Т.Т.   «На Западе его звали Доктор Пауст. Почти Фауст?

   …Что мы знаем о нем? То, что нас учили в школе любить Родину его глазами?

   А что знает о нем новое поколение? Да и вообще читает ли? Они иные. Те, кому сейчас десять. Они отличаются даже от тех, кому тринадцать. Потому что родились сразу с иными мозгами. Они сразу подключаются на 220 В. Мозги – сразу в розетку. В пять лет ребенок запоминает путь в компьютере, как войти в Интернет и найти нужный сайт. Цифры изучает, исключительно держа в руках сотовый телефон. Читать? Только с экрана. Зачем нужна книжная пыль? Да и печатать на клавиатуре выучиваются быстрее, чем водить древней ручкой по бумаге. Потому что водить ручкой, выписывая крендели – сложнее.  Малыш объясняет папе, каким образом дешевле скачать музыку на телефон. Родитель понимает не всегда.

   Был случай у моих знакомых, когда отец семейства открывал нужный, важный файл. И лишь войдя в него, заметил пятилетнего сына, тихонько и настороженно стоящего позади него. «Все», - понял отец. «Путь он уже знает». Потому что они запоминают его с первого раза, увидев лишь однажды. У них иные мозги. Это не плохо и не хорошо. Просто иначе.

   Один мальчик переключает каналы телевизора без дистанционного пульта, лишь щелкая пальцами…

    Весна техногенной цивилизации. Юная весна. Осень культуры. Константин Паустовский знал другую осень. И был счастлив.».

К.Ю.В.Ну, я тоже согласен с Паустовским. Когда все мы были счастливы. Спасибо за отрывок, за прочтение его. Грустный отрывок, конечно. Ну, такая сегодня жизнь, наверное. Кстати, где подольчане могут прочитать или приобрести вашу книгу?

Т.Т.В центральной библиотеке на Ревпроспекте можно взять почитать, в других библиотеках тоже, по-моему, есть во многих. Не во всех. В детских, конечно, нет. Можно купить в «Доме книги» на площади Ленина, и в первой библиотеке тоже. Это именно в Подольске. А в Москве можно через «Озон» заказать в интернете, можно в «Библио-Глобусе» купить. И в «Молодой Гвардии» на Полянке.

К.Ю.В.Теперь еще о том, что понравилось мне в этой книге. Я с большим интересом прочитал рассказ «Ворона и король», повествующий о непростых, порою драматических отношениях между старшеклассниками, рассказывающий о жестокости, перерождающейся в любовь, ранящем сердце предательстве, рождающейся личности. Я, правда, ожидал несколько иного финала этой истории, но я не берусь поучать автора, поскольку занятие сие бессмысленно и неблагодарно. Сам пишу, сам придумываю финалы, какие мне нравятся. Но об одном я все-таки рискну у вас, Татьяна, спросить… лично у меня сложилось ощущение, что этот рассказ наполовину, как минимум, автобиографичен. Или я не прав?

Т.Т.Абсолютно правы. Конечно, может быть, он даже немножечко больше, чем наполовину автобиографичен. С другой стороны, взгляд со стороны молодого человека, - это я все придумала.

К.Ю.В. Понятно. Все сказка. Помните, Платон говорил мудрые слова, что человек пишущий может использовать для своих произведений факты собственной биографии. Так что тут вы абсолютно правы. Считаю, что талантливо факты собственной биографии в этом рассказе использованы. Ну, а теперь о вашей повести «Обычай смерти». Вещи тяжелой, философской, рассказывающей о добром от рождения мальчике Асланбеке, превращающимся в силу обычаев горных в потенциального шахида. Меня вот что интересует. Начиная эту работу, какую цель вы перед собой ставили? Что это? Попытались объяснить читателю какие-то вещи? Но какие? Захотели понять, что движет вашими героями? Или понять их и простить? Мне непонятно вот это.

Т.Т.Честно говоря, многие вещи начинаешь писать от боли. В общем-то большинство вещей, которые начинаешь писать, ходишь с ними, внутри носишь, носишь, наконец, оно само все выплескивается. Что касается этой вещи, она вообще странно ко мне пришла. Да, мне было больно и за наших ребят и за их, я чувствовала и сейчас чувствую эту боль.

К.Ю.В. Вы говорите о событиях в Чечне?

Т.Т.Да. Я говорю о событиях в Чечне. Можно применить это к другим событиям, не обязательно только в Чечне, где происходят похожие события. Все равно это все больно. Это больно и про Афганистан. У вас есть про Владислава Баланду интересный очерк.

К.Ю.В.Спасибо.

Т.Т.Начинаешь писать от боли. А эта вещь странно родилась. Мне этот мальчик приснился. Как будто я проснулась и вижу его наискосок от кровати и как будто все знаю о нем, как о герое. И вот с этого дня я начала писать. Меня как будто вело. Понимаете ощущение?

   В начале нашей беседы вы, Юрий Владимирович, сказали, что не все для вас в моей книге бесспорно. А что конкретно? У нас ведь с вами откровенный разговор, и, я полагаю, тем, кто нас сейчас слушает, интересно услышать ответ на этот вопрос.

К.Ю.В.Ну, хорошо. Что мне не понравилось активно, и почему. Вы пишите о страшном впечатлении, о том, как в Лувре остановились перед Леонардовской Моной Лизой. И не восторг испытали, а подлинный ужас. У вас написано: «Она смотрела на вас сердито, будто иной лик светился за ней. Как раньше в замках рисовали картины с потайными щелями в глазах портретов».  Знаете? читая эти строки, я вспомнил свои лекции по истории мировой культуры, которые читал подольским студентам. И говорил им, что преклоняюсь перед гением Леонардо да Винчи, восхищаюсь его работой, а Джокондой прежде всего. Ну, у меня среди студентов были оппоненты, и один утверждал, что он где-то читал, у какого-то профессора, что Леонардо рисовал больную олигофренией женщину. Другой еще что-то прочитал… Ну, у нас же многие пишут не то, что для Отечества нужно. Он стал доказывать мне, что у Джоконды одна рука короче другой, поэтому и поза и улыбка у нее такая странная. Я, конечно, возмутился. Тут встала самая моя тихая и скромная студентка, которая всегда молчала: и на лекциях, и на семинарах, а тут она, буквально, сверкая очами, произнесла такую тираду: «Юрий Владимирович! Вы не переживайте, все равно мы всех врагов Джоконды победим!» Ну, я вас, конечно, Татьяна Юрьевна, ни в коем случае не записываю в стан врагов Леонардо да Винчи и Моны Лизы. Я верю в то, что вы честно записываете свои ощущения, вопрос-то в другом. Вот мы оба – люди пишущие. Вот надо ли тиражировать в своих книгах эти описания, этих ощущений. Все-таки человек пишущий не имеет право забывать знаменитый вопрос: «Как слово наше отзовется?». Как, впрочем, и любимого вами Паустовского, который говорил, что «мы – потомки Пушкина, и с нас за это спросится».

Т.Т.Вы прочитали там, в начале, что я шла в Лувр с большой долей скепсиса?

К.Ю.В. Я все понимаю.

Т.Т.У многих мнение, что она не производит должного впечатления. Вот поэтому она на меня сердито и посмотрела. JПонимаете? Это раз. А во-вторых, ощущения от подлинного искусства бывают совершенно разные… Меня тогда прошибло, вот честно вам скажу, просто до позвоночника. По ощущению. Именно ужас я испытала.

К.Ю.В. Я это понимаю, Татьяна, я понимаю. Я говорю о другом. Надо ли было об этом писать в книге для массового читателя, который и так подвержен у нас не тем влияниям, каким бы хотелось, вот в чем вопрос.

Т.Т.Вы понимаете, отношение может быть разным, самое главное, чтобы не было равнодушия. Чтобы был интерес.

К.Ю.В. Да. Но писать о том, что Джоконда страшная, смотрит как-то не так, со злобой… Не укладывается это у меня…

Т.Т.Она на всех по-разному смотрит. Потому что недавно действительно провели исследование, что можно с разных сторон на нее смотреть, и разные впечатления она вызывает.

К.Ю.В.Вот я обращаюсь ко всем, кто нас сейчас слушает. Это ведь спорный вопрос. Вы слышали мою точку зрения, слышали ответ моей собеседницы, очень бы хотелось, чтобы вы высказали свое мнение. К нам на передачу позвонили, написали о споре, нужно ли выносить на страницы книги те впечатления, которые не воспитывают юношество. Оно и так у нас запущенное, к сожалению.

Т.Т.Вообще говоря, честным в писательстве быть нельзя! Потому что это изначально целиком все выдумка.

К.Ю.В.Это спорный вопрос.

Т.Т.Вот. Даже там, где нити правды на них айсберги… J

К.Ю.В. Очень спорный вопрос. Паустовский был человек честный, писал честно.

Т.Т. Он очень много выдумывал!

К.Ю.В.Ну, безусловно. Я говорю об ощущениях. К сожалению, время, отпущенное нам на подольском радио, ограничено, и спорить бесконечно не получится у нас. Думаю, какие-то точки отправные мы поставили. Конечно, можно было бы поговорить об эпическим образе бабушки или, как, по-татарски ее зовут, аби? Идущей с зажатыми в ладонях леденцами для маленькой внучки…

Т.Т.Дочки…

К.Ю.В.Рассуждать вместе с автором о красавице Лидии, о ее судьбе, о единственном в мире сердце, поддерживающем другое сердце совей любовью, о жителях «Чужого Дома», как именует автор бывшее имение Ивановское, тоже не бесспорное, на мой взгляд, произведение… Но это опять же для другого разговора. Я могу только порадоваться за читателей, которым знакомство с новой книгой Татьяны Трубниковой еще предстоит. А закончить нашу передачу мне хочется еще одним отрывком из книги «Знаки перемен», и прочитать этот отрывок я, конечно, попрошу ее автора, Татьяну Трубникову.

Т.Т. Это о Паустовском. «Он обожал выдумывать. Но писал так убедительно и просто, что всему веришь, всему, всему… будто видишь своими глазами.

   …Хатидже – по-русски Екатерина – была его первой любовью. Его первой женой, с которой он венчался в маленькой сельской церкви где-то под Рязанью. Это о ней он писал в «Романтиках»:

«…Она засмеялась и поцеловала меня сильно: как юная женщина.

   Я шел домой. Я заблудился. Я шел с непокрытой головой, лицо у меня горело, сердце билось жадно и гулко, губы были соленые, будто в крови… Я прислонялся к мокрым акациям. Земля качалась, и золотой каруселью неслось вокруг меня, позванивая и вздрагивая, небо.

- Я пьян!...

…Я позвал в ночь, ветер и море: «Хатидже!» … горький ветер обдул воспаленное лицо…»

      Разве можно прочувствовать первое опьянение от любви лучше?

     А вы пьянели одной лишь любовью?»

К.Ю.В. Вот на этом вопросе мы и закончим нашу беседу. Спасибо вам, Таня.

Т.Т.Спасибо.

К.Ю.В. Уважаемые радиослушатели, советую вам, во-первых, книжку прочитать, а во-вторых, хочется услышать ваше мнение по вопросам, которые мы сегодня обсуждали.

Диктор.Вы слушали авторскую программу Юрия Козловского «Цель творчества – самоотдача», в которой принимала участие Татьяна Трубникова. Ее книга «Знаки перемен» вышла недавно в издательстве «Глобус».

< Предыдущая